Кошачьи сны.
(Сон, приснившейся черной кошке по
имени Тирр)
Знают ли кошки свои имена?
Снятся ли кошкам сны?
Что видят кошки в своих снах?
Кто знает…
Тирр опять смотрела в его зелено-золотистые,
такие печальные глаза. Прошлое
любит приходить ночами, под
покровом тьмы, когда любая тень
многозначна и может казаться чем-то
иным. Любит приходить незваным
гостем, стучась в приоткрытые
форточки подсознания.
Этот взгляд… Открытый, доверчивый,
невинный, добрый, и такой грустный.
Взгляд, в котором нет надежды, он
ведь уже знает, знает все, что будет
потом. Но почему надежды не было
никогда, даже самый первый раз?
Неужели он и тогда - знал?
Сейчас во всей вселенной
существуют только они - Тирр и
Котенок. А весь мир вертится вокруг
них сумасшедшей каруселью
полуреальных теней, так словно сама
земная ось прошла где-то между ними,
навсегда разделяя их во времени и в
пространстве. Тирр почти не
замечает окружающего, она видит
только его: маленького, серо-полосатого
с совсем еще мягкой и нежной
шерсткой, с тоненьким, беззащитным
и немного дрожащим хвостиком,
смотрит на его слабые лапки, на
которых еще и ходить получается с
трудом, не говоря о том, что бы
бегать и прыгать. Лапки, на которых
нельзя убежать, мягкие коготки,
которыми нельзя защитится.
Краем глаза Тирр различает
окружающие тени, они все время
меняются как картинки в
калейдоскопе. Вот они стоят на
вершине смой высокой горы и вокруг
них носится холодный и жесткий
ветер, которого они не чувствуют,
потому что видят только друг-друга.
Вот они в горящем здании, но огонь -
лишь призрак, который можно не
замечать. Вот они на псарне, и по
сторонам прыгают лающие в бешеной
злобе огромные псы, но собачьи тени
свободно проходят сквозь них, пока
их не замечать они не существуют,
они - не настоящие. Нет, настоящие,
но они там, а Тирр с Котенком - здесь,
совсем в другом мире. И совсем не
важно, что она не знает, где
находится это удивительное место, в
котором можно смотреть в глаза
своему прошлому.
Каждый раз снятся новые тени, но
Тирр всегда чувствует, когда
приближаются Они. Они, ненависть к
которым пересилит ее тоску и она
будет видеть их, а не Котенка. Она
уже знает, что как только она
перестанет видеть только его,
Котенок уйдет в их мир. Он станет
реальным для них, а они - для него, а
Тирр останется здесь, в этом
странном месте одиноким,
безвольным наблюдателем.
Наблюдателем, который ничего не
может изменить.
Или - не так? Или она опять путает
причину и следствие? Или она просто
уйдет, веря что призраки не могут
причинить зла им - реальным ?
Забывая или не помня, что они
реальны, только пока вместе? И
Котенок останется сам… Сам потому
что она ушла?
Что было раньше? Что было потом?
Какая разница, почему она уходит?
Чтобы мстить за свою ненависть или
просто не зная, к чему приведет ее
уход? Неважно - круг замыкается. И
она знает, что и ее прошлый уход, и
ее теперешняя ненависть - ячейки
этого бесконечного круга. И одну из
них можно изменить, но она просто не
в состоянии этого сделать, у не
просто не хватает сил. А , может,
любви? Почему каждый раз она
перестает видеть Котенка, а видит -
лишь Их?
Сменяется очередной раз картинка в
калейдоскопе. Это опять Они. Она Их
еще не видит, но уже чувствует запах,
запах бессмысленной жестокости и
разгульной злобы. Запах, который
пробивается даже сквозь начинающие
заполонять пространство пары
алкоголя и перегара. Вот они
появляются на границе видимости,
мир буквально пронизывают волны
трусливой, угарной, бессердечной
агрессии, которая ищет на ком бы
сорваться. Кого раздавить или
уничтожить, что бы потешить свою
воспаленную страсть к разрушению.
Тирр уже смотрит только на Них, в
последний миг замечая становящийся
прозрачным силуэт Котенка. Кошки не
умеют плакать, но в его глазах
светится едва заметная слезинка.
Нет!!! Для Тирр внезапно становится
совершенно неважным, кто или что к
ним приближается. И насколько это
Что не имеет права на существование.
Пусть происходит что угодно, лишь
бы она могла стоять и просто
смотреть в его глаза. Видеть его
взгляд. Этот взгляд… Открытый,
доверчивый, невинный, добрый, и
такой грустный.
Мир меняется, тени опять становятся
тенями. А они с Котенком стоят на
вершине самой высокой мире горы, и
пусть с нее невозможно спустится,
но они могут стоять и смотреть друг
на друга хоть вечность. И пускай в
его взгляде никогда не появится
радость, но из него исчезает эта
щемящая безнадежность вечного
безумного бега по одному и тому же
замкнутому кругу. И Тирр, знает, что
теперь уже - навсегда…
(с)
Liana 2002